Правдивая ложь - Страница 127

127

– Он… ему очень недостает дедушки. Когда все закончится, мы поговорим. Все мы. Виктор кивнул, убрал руку.

– Всем встать, – объявил судебный пристав.

Шорохи, шарканье ног. Судья занял свое место на возвышении. Круглолицый, румяный, с очень добрыми глазами. Он наверняка во всем разберется, подумала Джулия.

Окружной прокурор Уильямсон оказался энергичным худым человечком, коротко стриженным, с седыми бачками. Очень загорелый. Наверное, не принимает всерьез предупреждений об опасности солнечного излучения. Глаза, в контрасте с темным лицом, казались слишком светлыми.

Прокурор начал излагать обвинение. Не различая слов, Джулия следила за его интонациями. Как проповедник на церковной кафедре… что за глупые мысли лезут ей в голову?

Она смотрела на происходящее как сторонний наблюдатель. Прокурор представил отчеты экспертов, результаты вскрытия, фотографии. Орудие убийства. Костюм, который был в тот день на ней, с похожими на ржавчину пятнами – засохшая кровь Евы.

Один за другим поднимались на место для свидетельских показаний эксперты. Какая разница, что они говорят? Но Линкольн явно придерживался другого мнения, потому что время от времени вскакивал и заявлял протесты и очень тщательно формулировал свои вопросы.

Какой смысл в словах? Фотографии сказали все. Ева мертва.

Окружной прокурор вызвал Треверс. Со стянутыми на затылке волосами, в простом черном платье, Треверс поднялась на свидетельское место, тяжело волоча ноги, шаркая, будто не хотела тратить силы на то, чтобы поднять одну ногу, потом другую. Затем она обеими руками вцепилась в сумку и уставилась прямо перед собой… и не расслабилась после первых вопросов. Когда она объясняла свои отношения с Евой, ее голос стал более хриплым.

– И как доверенный друг и служащий, вы путешествовали с мисс Бенедикт в Швейцарию в… – обвинитель заглянул в свои записи, прежде чем объявить дату.

– Да.

– С какой целью, мисс Треверс?

– Ева была беременна.

По залу пронесся шепот и не затихал, пока судья не постучал молотком.

– Она родила ребенка, мисс Треверс?

– Ваша честь, – 'Линкольн встал, – защита готова подтвердить, что мисс Бенедикт родила ребенка, которого отдала приемным родителям. И что этот ребенок – Джулия Саммерс. Обвинение может не тратить время суда, доказывая уже установленное.

– Мистер Уильямсон?

– Очень хорошо, ваша честь. Мисс Треверс, дочь Евы Бенедикт – Джулия Саммерс?

– Да. – Треверс на мгновение скосила полные ненависти глаза на Джулию. – Ева мучилась, но она думала, что делает как лучше для ребенка. Она даже следила за ней все эти годы. Она очень сильно расстроилась, когда девочка забеременела. Сказала, что невыносимо думать о ее страданиях, которые она перенесла сама.

Линкольн склонил голову к Джулии.

– Пусть продолжает. Это устанавливает связь.

– И Ева гордилась, – продолжала Треверс. – Гордилась, когда девочка начала писать книги. Она говорила мне, потому что никто больше не знал.

– Вы единственная знали, что Джулия Саммерс – биологическая дочь Евы?

– Да.

– Вы можете рассказать нам, как мисс Саммерс появилась в поместье Евы?

– Все из-за книги. Проклятой книги. Я тогда не знала, как Еве это пришло в голову, но пыталась отговорить ее, и ничего у меня не вышло. Ева сказала, что убивает одним ударом двух зайцев. Что должна рассказать историю своей жизни и познакомиться с дочерью. И с внуком.

– И она поведала мисс Саммерс правду об их родственной связи?

– Не сразу. Она боялась, не знала, как девочка отреагирует.

– Протестую. – Линкольн встал. – Ваша честь, мисс Треверс не могла знать, что думала мисс Бенедикт. Треверс гордо вскинула голову:

– Я знала ее. Я знала ее лучше всех других.

– Я перефразирую вопрос, ваша честь. Мисс Треверс, вы были свидетельницей того, как мисс Саммерс отреагировала на признание мисс Бенедикт?

– Они были на веранде. Ужинали. Ева нервничала. Я была в гостиной. Я слышала, как она кричит.

– Она?

– Она. – Треверс ткнула пальцем в сторону Джулии. – Она визжала, кричала на Еву. Когда я выбежала, она перевернула стол. Весь хрусталь и фарфор разбились. Ее глаза горели жаждой убийства.

– Протестую, ваша честь.

– Протест принимается.

– Мисс Треверс, можете рассказать нам, что говорила мисс Саммерс во время этого инцидента?

– Она сказала: «Не подходите ко мне». И «Я никогда не прощу вас». Она сказала… – Треверс впилась горящими гневом глазами в Джулию. – Она сказала: «Я могла бы убить вас за это».

– И на следующий день Ева Бенедикт была убита?

– Протестую, ваша честь.

– Протест принимается. – Судья с легким осуждением посмотрел на обвинителя. – Мистер Уильямсон.

– Вопрос снимается, ваша честь. У обвинения больше нет вопросов.

Линкольн очень тонко провел перекрестный допрос. Верит ли свидетель, что каждый, кто в гневе говорит «Я мог бы убить», действительно угрожает убийством? Какие отношения установились между Евой и Джулией за недели совместной работы? Во время спора, порожденного естественным шоком, пыталась ли Джулия ударить Еву?

Очень умная линия поведения, но убежденность Треверс в виновности Джулии звучала в каждом ее слове.

Нина, шикарная и элегантная в розовом костюме от Шанель, поднялась на свидетельское место и поделилась своими впечатлениями о ссоре. Линкольн подумал, что ее сомнения, ее неуверенность гораздо губительнее убежденности Треверс.

– В ту же ночь мисс Бенедикт вызвала в дом своего адвоката?

– Да, она настояла на немедленном визите. Она хотела изменить завещание.

127