Правдивая ложь - Страница 94

Даже еще невозможнее.

– В то время Торрент был женат на… – Джулия быстро подсчитала. – На Амелии Грей.

– На первой жене Чарли, да. Их брак быстро развалился. У него был плохой фундамент – чувство вины Майкла. Торрент использовал всю свою власть, все свое влияние, чтобы отстранить Чарли от главных ролей, но так и не научился жить с этим.

Джулия судорожно вздохнула. Если внебрачную связь Глории можно было сравнить с легким толчком, то эта информация была ударом наотмашь.

– Майкл Торрент мешал карьере Чарли? Господи, Ева, они же считались друзьями. Их дружба была легендой, а Торрент стал одним из самых почитаемых киноактеров.

– Он мог бы стать тем же, если бы был терпелив и лоялен, но из-за собственных страхов он предал друга. Майкл страшно боялся, что Чарли затмит его. Он давил на студии, что в те времена звездам прекрасно удавалось, и Чарли получал лишь роли друзей героев.

– Чарли знал?

– Вероятно, подозревал, но никогда не верил. Майкл также развлекался со всеми женами Чарли. Он сам признался мне во всем вскоре после того, как Чарли покончил с собой. Его признание плюс тоска смертная – вот причины нашего развода. Майкл женился на Амелии, и его угрызения совести поддерживали их брак несколько лет. Потом он встретил Глорию.

– И вы помогали им? После всего, что он сделал?

– Я помогала Глории. Чарли был мертв, а она жива. Я только-только начинала оправляться после Тони, и этот роман развлекал меня. Они могли бы встречаться в «Бель-Эйр», как все другие тайные любовники. – Ева чуть улыбнулась. – Включая меня.

– Представляю, сколько коридорных стали миллионерами на чаевых.

– Все знали, что в фешенебельном «Бель-Эйр» можно провести пару часов с чужим мужем или женой.

И Амелия Грей-Торрент не была дурой. Поэтому Глория и Майкл встречались в отвратительных маленьких мотелях. Если бы мой гостевой домик уже был достроен, может, я и предоставляла бы им убежище. Но они и так справлялись. Самое забавное, что, катаясь по простыням в мотелях, в фильме они играли дочь и отца.

– «Застенчивая невеста»! – Джулия расхохоталась. – Простите, но я представила, что было бы, если бы они перепутали реплики! Камера включается, и он говорит: «Юная леди, я должен перекинуть вас через коленку и как следует отшлепать».

– А у нее темнеют глаза, дрожат губы, – подхватила Ева. – «Да, о да, папочка, пожалуйста».

– Неужели они действительно верят, что такая давняя связь может шокировать людей в наши дни? Тридцать лет назад это могло бы вызвать скандал, но кому это важно сейчас?

– Глории… и ее мужу. Он такой пуританин. Из тех, кто первым бросит камень.

– Они женаты более двадцати пяти лет. Не станут же они разводиться из-за того, что случилось еще до их встречи!

– Глория все видит в ином свете. И если даже Маркус выдержит это, то остальное будет для него настоящим испытанием. – Ева помолчала, понимая, что ее следующие слова как снежный ком покатятся с горы, превращаясь в лавину, и ничего уже нельзя будет изменить. – Когда фильм вышел на экраны, Глория обнаружила, что беременна… от Майкла Торрента.

Джулия мгновенно перестала смеяться. Эту боль она понимала слишком хорошо.

– Ужасно. Обнаружить себя беременной от женатого мужчины…

– Глория была в панике, – закончила за нее Ева. – Ее роман с Майклом угасал, но сначала она, конечно, пошла к нему, и не сомневаюсь, что закатила истерику. Он уже собирался разводиться с Амелией, но не собирался сразу прыгать в новый брак.

– Как мне жаль ее, как я ее понимаю, – прошептала Джулия.

– Они оба боялись скандала и еще больше опасались оказаться привязанными друг к другу на неопределенное время. Глория пришла ко мне. Ей больше не к кому было пойти.

– И вы опять помогли ей.

– Я поддержала ее, как подруга, как женщина. Глория уже решила сделать аборт. В те дни аборты были незаконными и опасными.

Джулия закрыла глаза.

– Как же ей было страшно.

– Да. Я нашла одну клинику во Франции, и мы поехали туда, Глория страдала не только физически. Такой выбор никогда не бывает легким.

– Ей повезло, что вы были рядом. Если бы она была одна… – Джулия открыла глаза, повлажневшие от слез. Как серый мокрый бархат. – Какой бы выбор ни сделала женщина, очень трудно одной принимать решение.

– Это было вполне приличное заведение. Я сидела в маленькой приемной с белыми стенами. Когда Глорию увозили прочь, она закрыла лицо руками и разрыдалась. И стало очень тихо, а потом меня пустили в ее палату. Она очень долго молчала. Много часов. Потом она повернула голову и посмотрела на меня. «Ева, – сказала она, – я знаю, что поступила правильно, единственно правильно, но ничто не могло бы причинить большую боль».

Джулия смахнула слезу со щеки.

– Вы уверены, что это необходимо предавать гласности?

– Да, но оставляю решение за вами, за вашим сердцем… после того, как вы услышите остальное.

Джулия встала. Она не понимала, почему волновалась, но нервы ее натянулись, как струны.

– Ева, решение должен принимать не сторонний наблюдатель, а участник событий.

– Джулия, вы не были просто наблюдателем с того самого момента, как появились здесь. Я знаю, вы пытались, вы предпочли бы непредвзятый подход, но это невозможно.

– Может, я не сохранила объективность, а может, надеюсь, что без нее лучше напишу эту книгу. Однако я не имею права включать или вычеркивать настолько интимные вещи.

– А кто тогда имеет право? – прошептала Ева. – Пожалуйста, сядьте, я хочу продолжить.

Джулия заколебалась, сама не зная почему, но села и стала ждать. Ночь быстро обступила их, оставив лишь крохотные звезды и мерцание свечей. Лицо Евы казалось таинственным и торжественным… Где-то заухала сова.