Правдивая ложь - Страница 97


К оглавлению

97

– Вы нуждались?! – Два слова резанули Еву, как скальпель. – Вы? Да будьте вы прокляты! – Ослепнув от ярости, Джулия отпихнула стол. Он перевернулся, осыпая веранду осколками хрусталя и фарфора. – Будьте вы прокляты! Вы ждали, что я брошусь в ваши объятия? Вы ожидали бурного всплеска любви? – Джулия смахнула слезы с лица. Ева не проронила ни слова. – Не дождетесь. Я презираю вас. Я ненавижу вас за то, что вы мне это сказали, за все ненавижу. Клянусь, я могла бы вас убить. Убирайтесь отсюда! – заорала она на Нину и Треверс, выбежавших из дома. – Убирайтесь к черту. Это вас не касается.

– Идите в дом, – тихо велела Ева, не глядя на них. – Пожалуйста, уходите. Это касается только Джулии и меня.

– Между вами и мной ничего нет, – выдавала Джулия. – Ничего.

– Джулия, я прошу лишь один шанс.

– Он у вас был. Я должна поблагодарить вас за то, что вы не сделали аборт? Хорошо, большое спасибо. Но моя благодарность заканчивается в тот момент, когда вы подписали бумаги и отказались от меня. И почему? Потому что я мешала вашему образу жизни. Потому что я была ошибкой. Только это у нас общее, Ева. Обоюдная ошибка. – Джулия задыхалась от слез, с трудом выталкивала слова. – У меня была мать, которая меня любила. Вы никогда не сможете заменить ее. И я никогда не прощу вас. Вы сказали то, что я не хотела и не должна была знать.

– Я любила тебя, – произнесла Ева со всем достоинством, возможным в данный момент.

– Это просто еще одна ложь в ряду других. Не подходите ко мне, – предупредила Джулия, когда Ева шагнула к ней. – Я не знаю, что сделаю, если вы ко мне подойдете.

Она развернулась и бросилась бежать.

Ева закрыла лицо руками, раскачиваясь взад-вперед. Когда Треверс обняла ее, чтобы отвести в дом, она почти повисла на ней.

Глава 24

Джулия бежала, но не могла убежать от гнева, от страха, от ощущения потери и предательства. Она несла все это в себе вместе с горем и смятением.

Она все еще видела лицо Евы, ее темные напряженные глаза, ее широкий неулыбающийся рот. Всхлипнув, Джулия поднесла пальцы к своим губам. О боже. Та же пухлая нижняя губа. Ее пальцы задрожали, она сжала их в кулак и снова бросилась бежать, не заметив Лайла, стоявшего на узком балкончике гаража с биноклем на шее, с довольной ухмылкой на лице.

Она вбежала на веранду, задергала дверную ручку, выругалась, лягнула дверь, затем снова вцепилась в ручку. Изнутри Пол распахнул створки и подхватил ее за локти.

– Ну и ну! Ты, кажется, меня не заметила… – Он осекся, когда понял, что она вся трясется, схватил ее за подбородок, поднял ее голову и увидел ее лицо. – В чем дело? Что-то случилось с Евой?

– Нет. – Потерянный, беспомощный взгляд взорвался яростью. – Ева чувствует себя прекрасно. Просто великолепно. А почему бы и нет? Все ниточки в ее руках. – Джулия попыталась вывернуться, но Пол держал ее крепко. – Отпусти меня.

– Как только скажешь, какой бес в тебя вселился. Пошли! – Он вытолкнул ее на веранду. – Похоже, тебе нужен свежий воздух.

– Брэндон…

– Крепко спит. Поскольку его комната с другой стороны дома, он ничего не услышит. Почему ты не садишься?

– Потому что я не хочу сидеть. Я не хочу, чтобы меня держали, успокаивали и гладили по головке. Я хочу, чтобы ты меня отпустил. Пол отпустил ее, поднял руки.

– Пожалуйста. Что еще я могу для тебя сделать?

– Заткнуться. Я не в настроении.

– Хорошо, Джил. – Он оперся бедром о стол. – А на что у тебя есть настроение?

– Я могла бы ее убить. – Джулия заметалась по внутреннему дворику из тени в свет и обратно в тень. Она сорвала на ходу ярко-розовую герань и разодрала ее в клочья. Бархатистые лепестки, трепеща, упали ей под ноги. – Вся эта затея оказалась просто еще одной из ее знаменитых интриг. Вытащила меня сюда, одарила своим чертовым доверием, заставила меня довериться ей… полюбить ее. И она была уверена… так омерзительно уверена, что я попадусь в ловушку. Ты можешь представить: она думала, будто я буду ей благодарна, польщена тем, что так связана с ней!

– Я не могу ничего представить, потому что ничего не понимаю. Может, просветишь меня?

Джулия вскинула голову и посмотрела на него. Он стоял, лениво опершись о стол, и… наблюдал! Вот это у них общее, горько подумала она. Они из тех, кто стоит и наблюдает, записывает, как живут другие, что чувствуют, что говорят, когда судьба тащит их сквозь жизнь своими цепкими пальцами. Только на этот раз протащили ее, манипулировали ею!

– Ты знал. – В ней поднялась новая волна ярости. – Все это время ты знал. Она никогда ничего от тебя не скрывает. И ты стоял в стороне, и наблюдал, и выжидал. Какую роль она отвела тебе, Пол?

Его терпение истощалось. Он оттолкнулся от стола.

– Я не могу ничего подтверждать или отрицать, пока ты не скажешь мне, что я должен был знать.

– Что она моя мать. – Слова сорвались с ее языка, и каждый звук оставлял едкий вкус. – Что Ева Бенедикт – моя мать.

Пол схватил ее за плечи и даже не заметил этого.

– О чем ты говоришь, черт побери?

– Она только что это сказала. – Джулия вцепилась в его рубашку. – Должно быть, мамочка подумала, что настало время поболтать с дочкой. Прошло всего двадцать восемь лет.

Пол резко встряхнул ее, пытаясь предотвратить истерику. Он предпочитал ярость.

– Что она сказала? Точно повтори, что она сказала. Джулия опустила голову и, хотя продолжала судорожно цепляться за него, заговорила спокойно, размеренно, как будто объясняя сложную задачу слабоумному ребенку:

– Что двадцать восемь лет назад она тайно родила в Швейцарии ребенка. И поскольку в ее жизни не было места для подобного неудобства, она отказалась от этого ребенка. От меня. Она отказалась от меня.

97